На протяжении всех постсоветских двадцати лет мы когда с восторгом, а когда и с ужасом отмечаем исчезновение последних культурных границ, отличающих нас от стран, ранее загнивавших.[ ]
Но все же, несмотря ни на что, в одном мы держались. Одного мы себе все-таки не позволяли.[ ]
У нас была своя, особенная гордость. Да, мы стояли в очередях - но мы делали это гордо, без пресмыканий. [ ]
Из года в год наблюдая за тем, как на какой-нибудь рождественской распродаже жители какого-нибудь Лондона толпой врываются в магазины, кроша всё на своем пути, мы неизбежно хохотали, понимая, что у нас такого не будет.
Все таки мы - люди, а они - дикие люди. У них нет никакого чувства собственного достоинства, они не понимают, что можно, а что и нельзя. Нельзя превращаться в животных, в свору, грызущуюся за брошенную хозяином кость.
Нет, конечно и мы бились за водку. Ну так то водка! [ ]
Теперь русские люди знают, что тоже могут как в Лондоне.