А вот буквально на днях в одном из судов было вынесено необычное решение в деле пациентки С, по сути это явилось решением "дайте человеку умереть если ему так хочется", значительно противоречащим общему настрою британского истэблишмента. Будет интересно посмотреть, повлияет ли этот прецедент на похожие дела в дальнейшем.
В истории о том, как женщина С (ее настоящее имя не разглашается) решила умереть, самым нетипичным элементом является решение судьи, поддержавшего это желание. Находясь в больнице после попытки самоубийства, пятидесятилетняя С отказалась от диализа почек. По утверждению врачей, диализ привел бы к почти полному выздоровлению, но С решила уйти из жизни не из-за страха перед болезнью, а из нежелания стареть и жить в бедности. В одном из разговоров С произнесла, что потеряла "sparkle" ( слово можно перевести как "блеск", "искра" или "сияние") Без искры жизнь казалась С бессмысленной.
Пациентку С независимо друг от друга осматривали трое психиатров, все трое установили у нее расстройства личности под разными сложносочиненными этикетками, от нарциссизма до истерической психопатии.
Судья, однако, постановил, что расстройства расстройствами, но С отдает отчет своим действиям, осознает последствия своих решений и соответственно не должна быть принуждена к лечению. "Над собой, своим телом и душой личность суверенна", процитировал судья известное сочинение "О свободе" Джона Милля Стюарта (1859).
Биография С, как ее описали на процессе a затем и в прессе, действительно является иллюстрацией эгоизма и гедонизма. С юных лет С любила красивую жизнь: сорила деньгами (по большей части не своими), сменила четырех мужей и n-ное количество любовников, была равнодушной матерью (три дочери предпочли остаться с отчимом после очередного развода), любила выпить и вообще видела смысл жизни в поездках, развлечениях, красивых вещах, то есть исключительно в материальных удовольствиях. В то же время многие знавшие С описывают ее как неиссякаемый источник позитива: она была душой любой компании, энергия била в ней ключом, она обожала общаться и развлекать гостей, она помирилась с повзрослевшими дочерьми и баловала близких дорогими подарками; она очень любила жизнь - на своих условиях. Но год назад все рухнуло: у С обнаружили рак груди. Хотя после операции и радиотерапии здоровье шло на поправку, отношения с мужем развалились и их совместный бизнес (маленькая гостиница) закрылся, оставив ее абсолютно без средств. Представив себе долгую и бедную старость на государственном пособии, в муниципальном жилье, С решила, что эта перспектива не для нее и приняла 60 таблеток парацетамола, запив их бутылкой дорогого шампанского. Ее откачали и поставили на диализ - от которого она через некоторое время отказалась. Через несколько дней после решения суда в ее пользу С умерла в больнице.
Примечательно, что в суд с просьбой разрешить принудительное лечение С. обратились врачи, а не семья С. Дочери С, хоть и неохотно, признали за С право принять это решение самой. "Моя мать не хотела бы продолжать жить "во что бы то ни стало", признается старшая дочь, "Она понимает, что другие люди переживают развал отношений, трагедии, и для них жизнь продолжается, но она так жить не хочет, она не хочет, по ее словам, быть старой, бедной, некрасивой…".
Когда судья зачитывал решение, то оговорился, что оно возможно шокирует и ужаснет многих. А я надеюсь, это решение поможет кампании за эвтаназию.
В мире такое огромное количество людей всех возрастов, характеров, состояний здоровья и условий жизни, которые очень, ну очень сильно хотят жить, так пусть медицина и другие организации занимаются ими, вместо того чтобы мучать нескончаемой этической пунктуацией и сослагательными наклонениями тех, кто четко решил, что жить не желает.
Дело C мне напомнило другой известный случай, смерть шестидесятипятилетней бельгийки Годеливы де Троер. В Бельгии, где эвтаназия разрешена не только пациентам испытывающим физические страдания, но и людям с неизлечимой депрессией, Годелива умерла от эвтаназии в апреле 2011 года. История Годеливы перекликается с историей С, хотя на первый взгляд эти две женщины обладали совершенно разными характерами.
Годелива пребывала в депрессии с 19 лет. Она перепробовала различные виды лечения, ее консультировали несколько специалистов, но каждый раз, после недолгого периода энтузиазма по поводу нового подхода к вопросу, Годелива приходила к выводу, что и в этот раз ей не помогут.Судьбу этой женщины не назовешь удачной, но, как обычно в таких ситуациях, жизненные обстоятельства и душевное состояние переплелись так тесно, что невозмозможно определить что повлияло на что.
Годелива выросла в семье, где отец и мать не любили друг друга, и всю жизнь считала, что это определило ее последующую жизнь. Она хотела стать историком, но отец заставил ее учиться медицине (она впоследствие работала преподавателем анатомии). Она вышла замуж в 23 и родила мальчика и девочку, но отношения с мужем были конфликтными и закончились разводом, а через два года бывший муж покончил жизнь самоубийством. Погруженная в депрессию, Годелива не находила в себе ни силы ни желания уделять детям достаточное количество внимания. С дочерью она либо ссорилась либо не общалась вовсе, а от сына Тома требовала постоянной психологической поддержки.
Светлая полоса началась в ее жизни, когда дети выросли и зажили своей жизнью, а она встретила нового мужчину. В этот период знакомые описывают Годеливу как "луч солнца"; у нее появилось много друзей и увлечений, она восстановила отношения с сыном и обожала свою внучку, стараясь быть лучшей бабушкой чем она была матерью.
Но через несколько лет отношения с партнером рухнули и Годелива снова погрузилась в тоску. Она отдалилась от сына, считая, что он не уделяет ей достаточно внимания, они перестали раговаривать. У Годеливы ни на что не осталось энергии, жизнь снова окрасилась в черно-серые тона. Она чувствовала что потеряла "levensperspectief" - нечто вроде смысла жизни.
Годелива узнала о клинике профессора Дистельмана, одного из активнейших поборников эвтаназии, прочла литературу, записалась на консультацию. Через некоторое время она отправила сыну и дочери сообщение о том, что подала заявление на процедуру и оно принято к рассмотрению.
В этот момент Том решил, что мать, не первый раз заводящая речь о самоубийстве, пытается его эмоционально шантажировать, и не ответил ей. Кроме того, он считал, что клиника в обязательном порядке проконсультируется с родственниками перед принятием решения. Сестра, не общавшася с матерью, написала, что уважает ее решение, хотя оно ее ранит.
А через некоторое время Том получил письмо от матери, написанное в прошлом времени и сообщавшее, что в тот момент, когда он читает это письмо, Годеливе уже произвели смертельную инъекцию.
Сейчас сын Годеливы Том пытается доказать, что решение об эвтаназии его матери было ошибкой, что клиника должна была спросить разрешения у него (он бы его не дал) и что Дистельман, получивший в Бельгии прозвище "Доктор Смерть", слишком далеко зашел в своем энтузиазме.
Вся статья об этом тут, она очень длинная, но хорошая:
http://www.newyorker.com/magazine/2015/06/22/the-death-treatment
Размах деятельности Дистельмана в Бельгии может действительно вызвать опасения ( ксати, Том не выступает против эвтаназии в целом, он пытается ввести ограничения). Однако в отношении Тома к решению его матери видится явное противоречие и даже как ни страшно звучит, лицемерие.
Устав от бесконечного эгоцентризма матери, которая за всю жизнь не научилась сохранять энергию в себе, а только могла подпитываться за счет других, ее взрослый сын, у которого жена, дети, работа и заботы, попросту устал от бесконечного вампиризма и прекратил с ней общение. Это совершенно по-человечески понятно, понятно даже его раздражение от сообщения "а я тут, кстати, собралась умереть!", если подобные намеки кидались для драматического эффекта всю его сознательную жизнь. Но при этом, не общаясь с матерью, Том хотел, чтобы она продолжала где-то там существовать, сидеть и ныть в своем черно-сером тоскливом мире, с которым он не хотел больше соприкасаться, потому что так сохранялся бы статус-кво: мать-эгоистка ноет но живет, сын не-эгоист сделал для нее абсолютно все, что вы еще от него хотите. А когда мать приняла одно из немногих волевых решений в своей жизни, надеясь, наверняка, что избавление мира от своей персоны будет выходом не только для нее, но заодно и для сына и дочери, то статус-кво испарился и Том почувствовал себя очень виноватым. И быстро нашел объект для своего гнева: почему его не спросили? Как будто если бы он остановил инъекцию, в жизни женщины не вылезающей из депрессии все стало бы все голубым и зеленым. В этом отношении, мне кажется, дочери англичанки С оказались честнее - хочет мать умереть, ну что ж, ее решение.
Лицемерием и противоречием вообще характеризуется подход общественности к замкнутому кругу "так дальше продолжать невозможно, что делать?" - "остается сделать только вот это" - "нет, это нельзя ни в коем случае, вы что!" - "Ладно, а что тогда делать?" - "Не знаю. Но так дальше продолжать невозможно" - …
Обычно на очередном повороте круга большинство засовывает голову в песок, а кто-то делает вот то самое, которое нельзя ни в коем случае, и после этого из песка высовываются возмущенные головы "Это что они сделали??? Это не выход!" - "А где был выход?" - "Не знаю, но не там". И пишутся длинные статьи на эту тему.
Берегите себя.