Текст ниже – мой перевод скрипта с выступления Дагни 9 мая 2019 года в Хорватском культурном центре в Ванкувере, Британская Колумбия. Оригинал вот
https://www.feministcurrent.com/2019/06/04/dagny-on-social-media-gender-dysphoria-trans-youth-and-detransitioning/
Пару слов о моем переводе: я пользовалась Google Translate, потом редактировала ( где-то больше где-то меньше). Сильно не заморачивалась, потому что нафиг перфекционизм, но пыталась сохранить суть и чтобы было читабельно. Я перевела термин “detransition”, “detransitioner” как ‘де-трансгендер’ чтобы избегать еще более корявых “детранзитеров, детранзисторов” и так далее. Если кто-то большой спец в теме и переводе и вдруг обнаружит какие-то места где мой перевод извращает смысл оригинала, можете указать мне на это, я посмотрю и подумаю. На стилевые ошибки указывать мне не надо ( хотя я вам не запрещаю, я вообще ничего никому не запрещаю).
Комментарии и перепосты абсолютно открыты.
Dagny on social media, gender dysphoria, ‘trans youth,’ and detransitioning
Меня зовут Дагни, я де-трансгендер. Я хочу рассказать вам что может произойти, если подростку позволяют принимать важные медицинские решения, которые повлияют на ее тело до конца ее жизни. Я – участник проекта “На Пике Устойчивости”, коалиции четырех де-трансгендерных молодых женщин - Джесси, Хелены, Кьяры и меня. Мы все считали себя транс-мужчинами в подростковом и позднем подростковом возрасте, и к 19 - 20 годам мы все остановили гендерный переход, ‘детранзиционировали’ и вернулись к женскому полу. Три из нас принимали тестостерон в течение по крайней мере девяти месяцев, и я фактически начала принимать тестостерон за шесть месяцев до того, как мне исполнилось 18 лет, после того как мой терапевт поставил мне диагноз ‘гендерная дисфория’ в 16 лет. Проект На Пике Устойчивости был основан в январе после того, как мы все собрались, чтобы поделиться друг с другом своим опытом, сходствами и различиями. Мы обсудили, что мы можем сделать, чтобы поделиться своими историями со всеми - с людьми, которые должны их услышать.
Как мы все знаем, трансгендерная тема вызывает жаркие споры, и я сейчас буду говорить некоторые вещи, с которыми многие не согласятся. Но в конечном итоге все, что я расскажу, основано на моем личном опыте и на том, во что я верю как следствие этого опыта - опыта, к которому слишком многие не хотят относиться серьезно.
Нас, Проект На Пике Устойчивости, обвиняли в желании привлечь к себе внимание,
называли лжецами, ‘правыми’ и трансфобами. К сожалению, о нас неоднократно писали крайне-правые христианские издания, и ни разу, на сегодняшний день, не написали мейнстримные левые СМИ, что на мой взгляд, примечательно, учитывая как широко они освещают трансгендерные темы последние пять лет. Я думаю, что это указывает на страх сойти с тропы - боязнь сказать что-то, что будет против течения, даже если это правда. С момента попадания трансгендерной темы в мейнстримные СМИ, все медиа-пространство абсолютно заполнено одним нарративом, одной единственной версией. Нам всем дан только один вариант развития событий, даже если он может вызвать невыразимые, разрушительные последствия: если подросток говорит, что у нее половая дисфория и она хочет быть мальчиком, то следует - даже необходимо - разрешить гендерный переход. Нам всучили этот вариант, его и только его. А де-трансгендеры противоречат этому нарративу, что крайне неудобно.
Я хотела бы обсудить мой опыт транс-подростка. У меня были ранние эпизоды так называемой гендерной дисфории в моем детстве. В 11 или 12 я почувствовала невероятное унижение из-за роста груди и перспективы носить бюстгальтер. Месячные стали для меня источником тревоги и отвращения с самой первой менструации. Я слышала, что девочки-подростки считали все эти вещи волнительными, но меня они злили и пугали. Я думала, что со мной что-то не так, раз я так себя чувствую. И, это наверное самое предсказуемое, у меня был аккаунт в Yahoo и когда я была в седьмом классе* (прим. переводчика – не соответствует российскому седьмому классу) , я сделала пост с заголовком, что-то вроде: “Я девочка 12 лет, но я хочу быть мальчиком”. Я помню, что ответы были в основном пренебрежительными, но некоторые из них посоветовали мне, 12-летней, провести операцию по смене пола. Но мне ни один из ответов не понравился. Я то хотела, чтобы была какая-то кнопка “Мальчик” - что-то, что я могла бы нажать и стать мужчиной. Моя семья вообще не была религиозной, но я помню, что в тот период я лежала ночью в постели и говорила Богу, что я начну ходить в церковь, если проснуть мальчиком.
Меня накрыло дисфорией, когда мне исполнилось 15 лет. Именно тогда я начала идентифицировать себя как транс. Как и многие другие транс-подростки, я впервые начала культивировать свою транс-персону из-за двух факторов: во-первых, у меня были друзья-трансы – двое из них, оба старше меня, были женщины перешедшие в мужчин (FTM), и во-вторых, у меня резко возросло использование социальных сетей. Я не была активной в социальных сетях, пока мне не исполнилось 15 лет, но через несколько месяцев после создания аккаунта на Tumblr и после нескольких блогов на ресурсах ЛГБТК я решила, что я – non-binary.
Эта личность была для меня игрой. Это было забавное отвлечение – такая фишка, которая делала меня особенной и интересной, если не для других, то, по крайней мере для самой себя. Но потом этого стало недостаточно, и я подумала: «Может быть надо пойти дальше? И насколько далеко?” Затем я перешла к полному отождествлению себя транс-мужчиной и с головой погрузилась в традиционный процесс трансформации: новое имя, новые местоимения, новая одежда, новый байндер.** (прим. переводчика: насколько я понимаю, это специальное белье утягивающее и скрывающее грудь)Я стала очень, очень серьезно задумываться о приеме гормонов. И это перестало быть игрой.
Первое место, где я попробовала эту новую личность транс-мужчины было онлайн. И я просто хочу сказать, что я думаю, что для всех - родителей, да, но также подростков, терапевтов и законодателей - невероятно важно понять, какое влияние социальные сети могут оказать на развитие ума. Я, по сути, стала другим человеком
после того, как начала использовать Tumblr. Это нездоровая, расстраивающая и токсичная среда, даже если ее наблюдать со стороны, не говоря уже о том, чтобы участвовать в ней, будучи подростком. К сожалению, это слишком широкая для меня тема, чтобы ее можно было сейчас полностью охватить, поэтому я бы рекомендовала прочитать эссе Хелены о культуре Tumblr. https://www.piqueresproject.com/blog/tumblr-a-call-out-post-by-helena Первая часть выложена для чтения на нашем веб-сайте, и есть еще две части в будущем. Прочесть это очень важно, если мы хотим понимать, что чувствуют многие подростки и как они начинают видеть мир после использования социальных сетей.
Мой опыт онлайн, затронутый подобным уровнем группового мышления, полиции нравов и постоянными неявными угрозами разоблачения и остракизма, сделал меня очень закрытым и тревожным человеком. Он сделал меня параноиком относительно мотивов людей меня окружающих - я считала своих родителей ханжами и трансфобами, потому что так мне сказал Tumblr; потому что они так долго держались, не давая мне начать принимать гормоны. Любой, кто ошибся и обратился ко мне в неправильном гендере был, согласно Tumblr, врагом. Один инцидент – одно местоимение ‘она’ вместо ‘он’ – вполне мог заставить меня бешено кого-то возненавидеть. Версия морали и справедливости от Tumblr заставила меня - впечатлительного, неуверенного в себе подростка - почувствовать, что мое единственное безопасное место было в моей голове, где меня никогда не назовут неправильно. Я и в Интернете не чувствовала себя в безопасности, но не могла позволить себе критиковать своих онлайн-коллег. Несмотря на то, что я переняла от них все эти нездоровые убеждения и поведение, они также убедили меня в своем бесспорном моральном превосходстве. Таким образом, я приняла и скопировала идеалы Tumblr, и моя личность была безоговорочно подтверждена.
Одним из этих нездоровых убеждений, которые я придерживалась, было убеждение, что если у вас половая дисфория, вы должны совершить гендерный переход. И любой, кто стоял у меня на пути, был трансфобом - альт-правым фанатиком. Если я сама подвергала сомнению свои действия, это означало бы мою интериоризированную трансфобию. Независимо от того, сколько искренней заботы проявляли ко мне другие – а на тот момент я была абсолютно несчастным 16-летний подростком - они совершали непростительный поступок, если просто спрашивали меня: «Почему»? Почему я хочу быть мальчиком? Почему я хочу изменить свое тело? »
Мой ответ был неизменно: «Потому что у меня половая дисфория, и так надо».
И это тот контекст, в котором мы живем сейчас, единственный, который мы знаем. До того как появилось так много де-трансгендеров, единственный нарратив, который мы действительно слышали, был один и тот же, снова и снова: у меня была половая дисфория, и я перешел. У меня была половая дисфория, и я перешла. В этом контексте мы живем уже около пяти лет. Но мы должны продвинуться дальше этого. Прошло три года с тех пор, как я остановила переход, ‘де-транзиционировала’, и у меня все еще есть половая дисфория. Мне редко удается пережить один день, не подумав хотя бы раз: «я бы хотела быть мужчиной». Но это ничто по сравнению с тем, что я чувствовала в 16. А сейчас я не собираюсь переходить. В конечном итоге для меня было ошибкой начать процесс перехода. В то время я думала, что у меня нет другого выбора. Тогда мне, и другим де-трансгендерам как я, казалось, что не существует варианта жить и быть довольными жизнью без осуществления трансгендерного перехода медицинскими средствами.
Пришло время это изменить. Пришло время осознать, сколько боли и негатива вызывает подобный нарратив. Тот факт, что я думала, что у меня есть только один вариант, был для меня невероятным источником страданий, отчаяния, ужаса и одержимости. Я уже была несчастным подростком. Мне не нужно было дополнительное давление от необходимости принятия жизненно-важного решения, которое, как мне казалось, должно было быть сделано немедленно. А ведь это – моя история - было в далеком 2013 году. То есть задолго до сегодняшнего дня, когда в Калифорнии гендерный переход совершают восьмилетние и мастектомии проводятся у тринадцатилетних. Я могу только представить себе давление, которое испытывают дети сейчас ... И что чувствуют родители ... Пришло время перестать говорить детям, что каждый из них, кто испытывает гендерную дисфорию в 15-летнем возрасте, все еще будет испытывать тот же уровень гендерной дисфории в 21 год, в 20 или 19. Это то что говорили когда-то мне: активисты, сверстники и медицинские работники. Когда я впервые пошла к своему эндокринологу, мой отец спросил его: «Если мой ребенок перестанет принимать тестостерон, какие изменения останутся навсегда?» И эндокринолог прервал его и сказал: “Никто никогда не перестает принимать тестостерон.”
Существует убеждение, что говорить подросткам о том, что их дисфория может пройти, неправильно - этически и фактически. И я просто хочу знать, почему? Что плохого в том, чтобы сказать подростку: «Однажды ты почувствуешь себя лучше». В этом нет ничего плохого. Я думаю, что если бы активисты, который толкают подростков к медицинскому гендерному переходу, действительно заботились о детях, затронутых гендерной дисфорией, они бы позволили вести дискуссию, которая бы не манипулировала подростками, которая не заставляла бы впечатлительных, неуверенных, несчастных детей чувствовать, что они они должны совершить переход сейчас, иначе все.
Поэтому нам нужно изменить нарратив. Это мое намерение. И это более масштабная цель Проекта На Пике Устойчивости: добавить варианты. Сейчас есть только одна основная линия поведения, а нам нужно больше. И постепенно мы получаем больше. Все больше людей каждый день слышат истории о де-трансгендерах. И, наконец, мы начинаем видеть первые проблески третьего варианта. Мы получили по крайней мере два сообщения от родителей, в которых говорилось, что после просмотра видео о де-транзиции их подростки решили, что у них синдром внезапной гендерной дисфории https://quillette.com/2019/03/19/an-interview-with-lisa-littman-who-coined-the-term-rapid-onset-gender-dysphoria/ и что они не будут осуществлять переход. Они поняли, что рассмотрение различных вариантов было оптимальным решением для них и их ситуации.
Одно корректирование не решит индивидуальные проблемы каждого. Медицинский гендерный переход не поможет каждому подростку чувствовать себя лучше. На мой взгляд, склонность предоставлять подросткам заместительную гормональную терапию и мгновенное подтверждение трансгендерности игнорирует более серьезные проблемы. Почему я хотела изменить свое тело? Почему я не хотела быть девушкой? Почему быть мужчиной казалось намного выгоднее?
В конечном итоге, предоставленный шанс осуществить гендерный переход усугубил мою юношескую дисфорию. Этот нарратив был для меня подтверждением, что моя ненависть к своему женскому телу была оправданной - даже положительной. Он внушил мне, что единственный способ почувствовать себя лучше - это уничтожить мое тело – то, что в нем женского. Моими образцами для подражания были транс-мужчины, которые, как и я, раньше были одинокими, сердитыми, странными девочками. Слушать их и отождествлять себя с их историями научило меня тому, что идея целостного самопринятия – обман, и что подлинная аутентичность может исходить только от синтетических гормонов и операций. Если моя личность была выстроена на ненависти к себе, откуда там было взяться ресурсу любви к себе.
Мы должны начать относиться к подросткам с терпением, состраданием и зрелостью. Нам нужно перестать говорить им, что их страдания будут продолжаться, пока они не приобретут новое тело. Важнее всего перестать говорить им, что у них есть только один выбор и только один шанс.